21 сентября министр обороны РФ Сергей Шойгу заявил, что студентов призывать не будут. Но они все равно получают повестки. Одни университеты помогают с получением отсрочки, а другие — платят тем, кто добровольно отправляется на «специальную военную операцию».
Мы поговорили со студентами, которые уехали из России после начала мобилизации о том, могут ли они закончить обучение в российских вузах после переезда, с какими трудностями столкнулись при пересечении границ, и каким они видят будущее российского образования.
Мы изменили имена героев по их просьбе.
Я учился на специалитете в КФУ. Университет пристраивал нас на работу по специальности, поэтому 24 февраля я уже работал в казанской гимназии преподавателем и собирался запустить курс по подготовке к ЕГЭ. Тогда казалось, что у меня есть практически всё, чтобы выйти в мир после университета.
Тогда [начало войны] не изменило мои планы, только внутренние ощущения — мне не хотелось оставаться в таком государстве, и желание поступить за границей только укрепилось. Тогда уезжать сразу смысла не видел: я все еще должен был закончить университет. На «военную спецоперацию» отправляли только контрактников, и я не предполагал, что могут начать мобилизацию обычных граждан.
Когда частичную мобилизацию все же объявили, единственное, что было у меня в голове — «пиздец», который затем перерос в мысль о том, что подобный пиздец может означать только еще больший пиздец в ближайшем будущем. Я помню, как сидел и в страхе прокручивал в голове, что все это может означать. А это может означать, что призовут и меня, и моих друзей, и родственников.
Утром 21 сентября, когда это произошло [объявили мобилизацию], я сказал другу: «Ну что, идем громить военкомат?». На митинг мы не пошли, его последствия полностью разрушили бы наши планы. В это время в России было страшно находиться, и я уже понимал, что ничего не могу сделать для государства, зато могу сделать для себя — взять близких, уехать и больше никогда не возвращаться.
Мы с девушкой решили уехать, потому что посчитали, что властям ничего не стоит закрыть страну полностью и призвать абсолютно всех, учитывая, что они обещали в феврале, и к чему мы пришли сейчас. Мы не могли себе позволить экстренные траты на билеты на 22–23 сентября в Грузию, Армению и другие страны — тогда они стоили под 200 000 ₽, поэтому купили билеты на начало октября. Но скоро начали появляться новости о возможном закрытии границ. Это меня напугало, и мы решили экстренно перевезти меня в Казахстан, потому что доехать до границы несложно и не нужен загранпаспорт. Само пересечение границы оказалось совсем не таким [тяжелым], как его описывали в пабликах, и уже 26 сентября я оказался в Казахстане.
Бросать учебу мы не собираемся, потому что пока это единственная возможность получить высшее образование. Где-то помогают одногруппники, скидывают лекции, записывают трансляции. Почти все преподаватели КФУ разрешили проходить обучение дистанционно.
Кажется, что война будет все масштабнее и масштабнее, поэтому мы с девушкой рассматриваем варианты жизни только в другой стране. В России мне страшно жить. В Казахстане полицейские вызывают куда больше доверия. Они ко всем относятся по-доброму, пожимают руки, здороваются. Мне кажется, так и должно быть, нет?
В этом году я закончил четвертый курс Пермского торгово-технологического колледжа. До объявления «спецоперации» 24 февраля я жил довольно спокойно и размеренно, несмотря на закручивание гаек в стране до нарастающего напряжения на границах. Новости я читал, но не предполагал, что это может как-то сказаться на моей жизни. Как вчера помню: в январе я планировал съездить за границу летом на каникулах после обучения.
События двадцать четвертого февраля меня напугали. Я не осознавал полностью, чем это все может закончиться, не мог поверить в происходящее. Я помню, что очнулся только в момент, когда на Россию начали обрушиваться санкции, когда начали публиковать фотографии с разрушенными городами и убитыми людьми. Тогда я точно для себя решил, что нужно собирать вещи и эмигрировать. К сожалению, у меня нет ни знакомых, ни родственников за границей, поэтому я усиленно копил деньги и планирую уехать в Грузию в самое ближайшее время.
В сентябре произошло то, чего я боялся больше всего — официальное объявление мобилизации. Это означает, что мобилизовывать будут не только тех, кто находится в бедных и малых регионах России, а всех, до кого дотянутся.
Есть официальная позиция государства, что студентов не могут мобилизовать. Но я считаю, что это не гарантия того, что вас не заберут. Если захотят — заберут, и никакой суд, никакие законы не помогут. Я думаю, что сейчас в России [помогает] только общественная огласка: если о вашем случае узнают тысячи людей, то есть гарантия, что вас не призовут, а так могут призвать каждого.
Я планировал идти учиться дальше, получать высшее, но уже ни о каком российском образовании речи идти не может. Мне еще повезло, что я закончил колледж в этом году.
Я не собираюсь возвращаться в ближайшее время, но буду ждать и готовиться, когда Россия начнет меняться в лучшую сторону, когда строй изменится, и когда страна будет восстанавливаться после этих страшных событий.
Я планировал просто работать в интернете и писать свою магистерскую диссертацию. Еще я собирался учиться в Турции, но из-за «спецоперации» все турецкие университеты быстро по идеологическим соображениям начали отзывать свои программы для иностранных студентов. Поэтому некоторые планы спецоперация все же разрушила, хотя на семью это мало повлияло.
Когда объявили частичную мобилизацию, мой отец среагировал моментально: он поговорил со всеми родственниками, взвесил все плюсы и минусы, и сказал: «Ну что, сынок, ты хотел в Средней Азии учиться? Ну вот сейчас и поедешь в Казахстан». Я согласился без вопросов.
Были прецеденты, когда студентов призывали или их сразу исключали за какие-то долги. В нашем КФУ эти долги могли годами висеть, всем похуй было, а тут всё резко изменилось, могут даже за «допку» по физре исключить.
В Казахстан я поехал с двоюродным братом. Друзьям тоже предлагали присоединиться, но их не поддержали родители, и мы с отцом не стали никого уговаривать. Мы просто на машине поехали через Орск, там было 15 километров границы: российской, нейтральной и казахской. До российской границы просто машины стоят, ничего не двигается. Мы стояли у российской границы и не знали, пропустят нас или нет, но за три часа в итоге смогли пройти паспортный контроль. Пограничник нас предупредил, что нужно идти прямо, никуда не сворачивать и не садиться в чужие машины.
На нейтральной территории небо цвета голубого, пшеница желтая, степь бескрайняя, прям как во всех произведениях Абая [Абай Кунанбаев — казахский поэт] и советских авторов, которые писали про казахскую степь. В этой степи ебейший ветер, он тебя сносит, но после суток на ногах всем уже было без разницы. Очень много было людей из Башкирии и Татарстана. Были и киргизы, узбеки, азербайджанцы, которые просто пытались через казахстанскую границу вернуться домой.
Я буду продолжать обучение в КФУ дистанционно пока это возможно. Но у меня есть желание и тут поступить в университет: казахскую культуру и язык я уже изучал, поэтому мне было несложно привыкнуть к здешней среде. Тем более тут у меня есть родственники и друзья.
Я бы хотел вернуться, если бы не было всей этой хуйни. Но мне нравится в Казахстане, поэтому если у меня есть шанс учиться в КФУ и писать диссертацию дистанционно, то я не против остаться. Скоро я буду получать вид на жительство и, может, смогу приезжать к родителям [в Россию] — или они ко мне.
Я и учился, и работал веб-разработчиком, и работаю до сих пор, только теперь дистанционно. Учился в ВШЭ на втором курсе на программиста. В планах было доучиться, а потом уже планировать переезд, но не такой спонтанный и тем более не в такой обстановке.
Еще за день до речи Путина 21 сентября мы задумались о том, что нужно уехать, потому что увидели вбросы о мобилизации. Я решился на это, потому что сегодня студентов не призывают, а завтра призовут. Сейчас официально границу не закрыли, но закрыли выезд из нескольких регионов России. Пытаются так аккуратненько закрыть границы, подвести всех к военному положению. Я уверен, что к зиме все будет хуже.
Через полчаса после речи Путина мы с братом собрали вещи, всё кинули в машину и поехали, на долгие годы попрощавшись с домом за вот эти полчаса. Ехали к границе почти два дня. На границе простояли 23 часа. Российское КПП мы прошли очень легко, но на всякий случай брали с собой студенческие билеты, чтобы доказать, что мы студенты и едем отдыхать, и нам поставили печать без вопросов. На нейтральной территории стояли шесть часов.
Грузинское КПП проходили достаточно просто, но долго, потому что российский КПП можно было пройти только на машине, а грузинский водитель проезжает на машине, а пассажиры должны выйти и переходить границу пешком. Поскольку мы русской внешности, и у нас прописка в Москве, мы спокойно прошли. На грузинской границе были проблемы только у тех, у кого прописка в Чечне и Северной Осетии, да и в целом у кого кавказская внешность. Они после основной очереди стояли в еще одной, иногда по девять часов.
Мы еще с собой захватили парня, который ехал из Питера, чтобы он с нами прошел границу.
Я не могу продолжать обучение в России, потому что у нас можно учиться только очно. Еще у меня специалитет, хрен переведешься куда-то на заочное. Да и не то, что мне теперь это надо: у меня очень хорошая работа и большие карьерные перспективы. Плюс мне давно наскучил сам университет, и возвращаться я не собираюсь. Планирую в следующем году попробовать поступить в Миланский институт, потому что там есть упрощенная система. В целом есть варианты вузов в других странах, для которых легко получить визу россиянам, например, Германия, Швейцария. Продолжать обучение в России не планирую и никакое другое обучение тоже, только если курсы.
Я не вижу возможности вернуться в Россию, ближайшие десять лет точно. Мне сейчас 18, призывной возраст — до 27 лет. Еще я в России начал получать военный билет по состоянию здоровья, но не успел. Поэтому если вернусь в Россию, то меня просто поймают в ближайшем военкомате и призовут. Сделают какое-нибудь медицинское обследование за 15 минут, скажут, что полностью годен, и отправят служить. Я никогда в жизни не буду служить и тем более воевать.
